Каждому из нас, рано или поздно, приходится столкнуться со своими страхами. Не важно, что являет собой Ваш страх: болезни, смерть, животные, природные явления, неважно, ведь Вы все равно столкнетесь с этим лицом к лицу. 
Бервальда всегда пугала неизвестность. Эта пустота, ощущение окутанного туманом будущего заставляла заполнять себя знаниями, заставляла сломя голову отправляться в дальние, неизведанные земли, на встречу южным и восточным морям. Это была его потребность - знать все, что существует на свете, чтобы знать, чего ожидать завтра. В своей юности, швед никогда бы не признался в том, что у него есть страхи, да и сейчас, спустя многие века, он не признается, но примет это. Жажда знаний нового постепенно угасала. Спокойствие и размеренность жизни стали для Бервальда двумя главными аспектами. Первым шагом на встречу этим аспектам стал нейтралитет: швед перестал ввязываться в глупые, как ему казалось, войны и ссоры других государств. С ходом времени, размеренность стала ценностью, а страх перед неизвестностью заменился смирением.
- Значит так надо. - Говорил он сам себе или тем, с кем столь редко делился своими мыслями, случись что-нибудь непонятное его уму. С этой фразой, как считал Швеция, страхи исчезали, делались ни более чем воображением юного мальчишки, коим он давно перестал быть.
Но его жизненная позиция рухнула в одночасье. Виной всему авантюра, в которую швед был втянут благодаря старшему брату, сумевшим утомить Бервальда настолько, что он не мог сопротивляться и дал добро. Авантюра состояла в том, чтобы проникнуть в старинный заброшенный особняк, который, если верить газетам и записках сумасшедших, был наполнен призраками и являлся обителью нечисти. Конечно, швед никогда бы не поверил в это всерьез, однако он и не отрицал свою заинтересованность, хотя и предпочел бы просто читать статьи об этом, сидя в удобном кресле у себя дома, а не рыскать по ветхому особняку самостоятельно.
Скандинавы, по пришествию на территорию дома, решили сразу же приступить к его осмотру. Дом был достаточно большим, но и близлежащие территории представляли собой интерес, поэтому братья устроили жеребьевку, чтобы каждый мог исследовать одну из частей дома. Швеции выпало обследование третьего этажа, что, естественно, не слишком нравилось ему.
- Я не хотел бы идти один в это ветхое место. Было бы здорово, если бы кто-нибудь из братьев был поблизости. Может попросить кого-нибудь пойти со мной? Даже в лесу лучше бродить, чем там. Нет. Слишком неловко будет просить их об этом. Я справлюсь.
Внутри дом был еще более обшарпаннее, чем снаружи: старая запылившаяся мебель, казалось, была готова рухнуть от любого прикосновения, а прогнившие доски источали ужасный запах, стоило только наступить на них, не внушали доверия и хлипкие, такие же прогнившие, как и напольные, доски потолка, усеянные дырами различных размеров. Обстановка угнетала и порождала некоторые параноидальные мысли. Окинув взглядом все то пространство, что было перед ним, швед решил, что это не самое лучшее место для времяпровождения с семьей и уже жалел, что согласился. Но менять что-либо было поздно. 
Лестница, которую пришлось миновать, внешне не представляла собой угрозы и выглядела довольно крепко, однако скрипящие, трескающиеся под его весом доски быстро переубедили шведа. Со второй лестницей он был более осторожен.
Третий этаж представлял собой большой темный коридор с несколькими дверьми, пожелтевшими стенами, порванными или опрокинутыми картинами, поломанными угловыми столиками, разбитыми и разбросанными по полу подсвечниками, вазами и цветочными горшками. Осматриваясь вокруг, Оксеншерна заметил, что некоторые участки стен были странно разодраны. Пройдя в глубь коридора, он заметил еще одну лестницу, выглядевшую несколько проще тех двух, которые он успел преодолеть, ведущую на этаж выше.
- Кажется, там чердак. - Рассудил он, но подниматься не стал. Швеция вновь прошелся вдоль разодранных стен, чтобы лучше понять причину повреждений. Несколько участков были покрыты длинными полосами, словно от ножей или других режущих вещей. 
- Крупным диким животным трудно забраться в дом. Странно... - Бервальд внимательно рассматривал каждый такой участок, один за другим и в конце концов они вывели его к одной из дверей, находившийся в самом конце коридора. В самой двери не было чего-то особо примечательной, кроме как пары механических царапин и потертостей, говорящих о её солидном возрасте. Казалось, что её никто не открывал с того момента, как её сюда поставили, так как шведу удалось открыть её лишь с нескольких попыток.
Комната, скрывающаяся, оказалась спальной, пребывавшая еще в более критическом состоянии, чем остальные помещения в этом доме, которые видел Швеция: по полу были разбросаны лоскуты ткани, осколки разбитого оконного стекла, перья с разодранных подушек и матраса, а стены здесь были исполосованы еще сильнее и чаще, чем в коридоре. Бервальд предполагал, что здесь находится больше подобных вещей, однако за окном уже стемнело и просачивающегося лунного света не хватало, чтобы досконально изучить все подробности.
- В следующий раз, стоит напомнить Дании о том, чтобы лучше выбирал время для своих прихотей. - Пускай швед был и рад тому, что сможет покинуть это грустное и забытое всеми богами место, но ему было неуютно от того, что он бросает дело незаконченным. - Кажется, было бы неплохо вернуться сюда днем...
В это мгновение порыв ветра резко закрыл тяжелую дверь. Оксеншерна быстро подошел к двери и попытался открыть её. Попытка была тщетной. Сейчас дело обстояло хуже, чем в прошлый раз: дверь открывалась во внутрь комнаты. Предприняв еще несколько попыток, он решил, что ничего не добьется таким путем. - Быть может, если я создам достаточно шума, я смогу привлечь чье-нибудь внимание и мне помогут.
Бервальд обратил внимание на большое зеркало. Да, оно могло вполне сойти для выполнения задуманного плана. Осмотрев зеркало настолько, насколько это возможно в кромешной темноте, швед заметил, что само зеркало было частью комода. Вспомнив о ветхости пола, эта идея уже не казалась Оксеншерне привлекательной.
В это мгновение послышался странный скрипящий топот откуда-то на верху. Бервальд насторожился. Шаги были тихими, словно осторожными, выжидающими, постепенно то приближающимися, то отдаляющимися. Может быть, это кто-то из братьев? Швед осторожно приблизился к дыре в потолке.
- Эй, там, наверху. - Он старался кричать, как можно громче. Ответа не последовало, а звуки затихли, словно тот, кто издавал их насторожился и прекратил свою деятельность
- Ребята? Я не могу выбраться. - Позвал он еще раз. Несколько мгновений спустя, шаги и скрип возобновились, медленно приближаясь к дыре. Что-то подсказывало шведу, что это вовсе не его друзья.
- Если бы это были они, то непременно отозвались бы. Кто же там, наверху? - Легенды и выдумки связанные с этим местом не могли быть правдой. Бервальд знал это, знал и верил. Но какое-то чувство, какой-то уголок его подсознания навязывал ему обратное, заставлял необъяснимую панику охватывать разум в такт приближающимся шагам. Швеция осторожно попятился назад, пока не уперся спиной в дверь. Его взгляд не отрывался от потолочной дыры. Шаги не утихали, становились все громче, отчетливее и наконец остановились. Теперь он мог слышать и другой звук - хрип. Сильный, отчетливый хрип, напоминающий человеческий. Швеция не знал ни одно живое существо, способное издавать подобные звуки. Он чувствовал, как нарастающий страх заставляет его пальцы трястись. Потолочные доски заскрипели. Из дыры выскочил черный силуэт и в миг, словно тень, исчез из виду. Бервальд напрягся, его уши пронзил оглушительный хрип. В следующее мгновение, не оставляя времени на лишние размышления, черный силуэт выскочил из тени и стремительно кинулся на шведа. Внутри все словно остановилась, необъятный страх перед тем, чего он не понимал, не знал и не мог принять тот факт, что это реальность, словно сковал его тело и не давал двинутся с места, попытаться спастись. Сердце словно остановило свою деятельность и возобновило вновь, когда существо набросилось. Бервальд в миг оказался поваленным на пол. Существо, хрипя, мгновенно впилось когтями в его плечо. Швеция, пораженный паникой, страхом и пульсирующей болью, сдерживал руками мерзкое смердящее существо, чтобы оно не добралось до шеи, куда оно так отчаянно тянуло зубастую пасть. Бервальд с силой отбросил незнакомую тварь от себя. Она с хрипом ударилась о комод. Мгновенно, освободившийся швед постарался встать на ноги, но пульсирующая боль в плече не давала забыть о себе. Существо изогнулось, словно кошка перед прыжком. Швеция ринулся в сторону. Прыгнувшая в это же мгновение тварь, с рыком ударилась о колонну навеса большой кровати, но быстро оправилась и запрыгнуло на кровать. Швеция отступил к стене. Боковым зрением он заметил, что на прикроватной тумбе стоит канделябр и, не долго думая, схватил его. Тварь, уже приготовившаяся к прыжку, снова бросилась вперед. Когда между ней и Бервальдом оставалось лишь сантиметров, он не упустил возможность и силой ударил тварь по голове. Издав истошный крик она закрыла лапами свою волосатую морду и попятилась назад. Выхватив мгновение, Швеция замахнулся еще раз, чтобы нанести новый удар. Существо попыталось увернуться, но в этот раз Оксеншерна оказался быстрее и канделябр вонзился в морду твари. Визжавшее от боли существо, захлебываясь кровью, резко отпрыгнуло назад, а канделябр с трестом ударился о пол. Теперь Бервальд был безоружен, а существо явно не собиралось отступать. Оно снова изогнулось. Швеция ринулся в противоположное направление, рассчитывая, что тварь глупа и снова врежется в колонну или запутается в многочисленном тряпье. Однако план не сработал. Стоило ему только добежать до окна и развернутся, как тварь в миг настигла его и снова повалила на пол. В момент удара головой об пол, Швеция почувствовал, как с него слетают очки. Кричащее и извивающее черное месиво озверело и, казалось, билось из последних сил. Швед чувствовал, как на его теле появляются многочисленные пульсирующие раны от чудовищных когтей. Он уставал и не видел ничего, а существо прилагало все больше усилий. Те немногочисленные удары голыми руками в неизвестность не давали никакого эффекта. В эту же секунду, сквозь дикий хрип, Бервальд услышал какой-то другой звук, идущий с коридора. Вдруг что-то ударилось о дверь, слышались голоса. Буквально на мгновение хватка твари словно ослабла и он не стал терять времени. Бервальд с силой откинул от себя существо, но этого оказалось недостаточно. Времени хватило лишь на то, чтобы слегка приподняться в сидячее положение, что в некотором роде облегчило его задачу. Существо больше не интересовало все, что происходит за дверью, оно вернулось к своей жертве. Швеция с силой пнул приближающее черное пятно. Отскакивая, оно проехалось когтями по его ноге, распарывая штанину и оставляя глубокие порезы. Упершись ладонью в пол, он почувствовал резкую режущую боль.
- Стекло! - Резко нащупав осколок, Швеция перестарался и сжал его настолько, что кровоточащая рана становилась все глубже. Сейчас его волновало лишь отсутствия зрение. Злость и ярость в миг нахлынули на него, ошпаривая и притупляя все остальные чувства, кроме жажды выжить. Мерзкая тварь внезапно выпрыгнула из темноты и впиваясь когтями в кожу, прижала шведа к стене. Свободной рукой он сдерживал тварь, схватившись за её плечо. За дверью не прекращалась процессия, она становилась все громче и швед молился о том, чтобы те, кто-бы там ни был, поскорее открыли эту чертову дверь. Резкая появившаяся боль в ладони не давала сделать то, что было задумано, но Швеция не собирался отказываться от идее. Главное - не промахнуться. Ноющая от глубоких царапин нога, еле поддавалась влиянию мозга и Бервальду пришлось усилия, чтобы ударить тварь коленом, по его предположениям, куда-то в область живота. Это оказалось не напрасно. Существо ослабило хватку и в ту же секунду швед воткнул большой осколок в его морду. Истошный крик и теплые, смердящее капли крови упавшие на лицо шведа, дали понять, что он попал. Скрючившись, хрипя, плюясь кровью, тварь медленно отступала прочь от Бервальда. В миг она исчезла из виду, хрип затихал, но еще отдавался в ушах, и его все больше вытесняли звуки голосов и дребезжание двери. Швеция не хотел расслабляться, что-то внутри все еще чувствовало присутствие этой твари. В, не без того невидящих, глазах постепенно мутнело, рассудок словно впадал в спячку, а все раны в миг дали о себе знать. Откинув голову к стене, швед изо всех сил старался остаться в сознании, однако он понимал безысходность этой идее, так как даже то небольшое пятно света на полу начинало меркнуть, а звуки из коридора заглушались. Единственное, что успокаивало пылавшую голову Бервальда - какое-то успокаивающее чувство того, что все это сон и вскоре он проснется полным сил: не будет ни ран, ни воспоминаний об этом ужасном сне. Да, это всего лишь сон.
Последним, что видел и слышал Бервальд, были резкий стук, быстрые шаги, неразборчивые голоса и яркий луч, ослепивший его невидящее глаза.
- Вы, как всегда, вовремя.
И глубокий сон овладел им.